Читать книгу - "Детский нейрохирург. Без права на ошибку: о том, кто спасает жизни маленьких пациентов - Джей Джаямохан"

вырабатывать, подобно волшебному горшочку, не обращая внимания, что сам в ней уже буквально купается. Это все равно что продолжать накачивать автомобильную камеру после того, как покрышка станет достаточно твердой. Отсюда и вздутие. А также опасность.

Десять лет назад тревогу бы забили еще до того, как родители обратились бы со своими опасениями к терапевту. На данный момент в Великобритании[70] окружность головы ребенка измеряется сразу после родов и примерно в два месяца. Раньше же каждый раз, когда домой наведывалась патронажная медсестра[71], она измеряла окружность головы младенца и записывала результаты в его «красную книжечку»[72]. Не знаю, было ли это сделано с целью экономии средств или же являлось частью очередной программы рационализации, однако данная практика была отменена. Останься все по-прежнему, заболевание у маленького мальчика заметили бы раньше.

Таким образом, я заключил, что болезнь развилась уже после проведенного в два месяца измерения головы, хотя это и не означало, что она не была вызвана полученной при родах травмой. Изначальное кровотечение может привести к образованию небольшого фрагмента рубцовой ткани, который постепенно разрастается, пока путь спинномозговой жидкости не оказывается полностью заблокирован.

Самым печальным оказалось то, что все симптомы были как на ладони. То, что ребенок не мог поднять голову, являлось самой главной подсказкой. Но даже до того, как мне это сказали, я увидел более очевидные признаки, которые говорили сами за себя. На надетой маленькой футболке младенца был вырез вокруг шеи, сделанный ножницами.

– Ваша работа? – спросил я мать малыша.

Она кивнула:

– Мне пришлось сделать это со всеми его вещами – голова просто не пролезала.

Я готов был закричать.

Было бы легко обвинить во всем терапевта. Но у детей действительно бывают большие головы! А новоиспеченные родители действительно склонны сходить с ума, когда у ребенка обычная простуда. Нам, специалистам в очень узкой области, легко говорить: «Это же очевидно!» На деле же так получилось, что голова и мозг – моя специализация. Если бы кто-то показал мне фотографию ступни и спросил мое мнение, я бы сказал: «Не знаю, ступня как ступня». Если она не больше и не волосатее моей, если на ней также пять пальцев, я понятия не буду иметь, на что обратить внимание.

Винить кого-либо – дело малопродуктивное. Этому ребенку и его родителям было важно только одно: смогу ли я что-либо сделать с его проблемой.

Я видел подобное множество раз. Родители места себе не находят от страха. Уже тот факт, что их направили прямиком ко мне после того, как многие недели не воспринимали всерьез, подтвердил их худшие опасения – то, что у их ребенка что-то серьезное. А они это уже какое-то время знали. Только они, и никто другой. Я лишь надеялся, что родители себя ни в чем не винили.

– Вы хорошие родители, – подбодрил я их. – Вы опытные родители. Вы доверились своим инстинктам и не прекратили бороться, даже когда вас заверили, что беспокоиться не о чем. Вы сделали все, что было в ваших силах.

Я улыбнулся. Мне хотелось их успокоить, насколько это вообще было возможно.

– А теперь, – сказал я, – моя очередь.

Наверное, до ужаса страшно, когда кто-то говорит, что с мозгом вашего ребенка что-то не так. И эти двое были в полном ужасе. Речь шла не о какой-нибудь вывихнутой лодыжке.

Происходящее внутри головы является для большинства людей тайной. Чем-то выше их понимания.

Порой то, что происходит с мозгом, выше и моего понимания, но не на этот раз. Я рассказал им о вероятном небольшом кровотечении, о том, что такое нарушение – обычное дело и что они никак не могли этого предотвратить.

Родители всегда внимательно меня слушают, но потом задают один и тот же вопрос:

– Можете ли вы ему помочь? Можете ли вы что-то сделать? Можете ли вы спасти нашего ребенка?

Как я уже говорил, я никогда не вру родителям своих маленьких пациентов, равно как и им самим. Я не стану из лучших побуждений обещать то, что они хотят услышать. Ложные надежды никому не помогут. Так точно не будет проще, и лучше спать по ночам я от этого не стану. В данном случае, впрочем, затруднений с моей искренностью не было никаких:

– Гидроцефалия – очень серьезное заболевание, и, если говорить начистоту, выглядеть все может крайне неприятно. Тем не менее существуют стандартные процедуры, которые мы успешно выполняли сотни раз. Я не могу ничего гарантировать, пока мы не окажемся в операционной, но велика вероятность, что эта процедура поможет вашему сыну.

Тишина. Слезы.

– Спасибо, доктор Джей, спасибо вам.

Благодарить пока рано – я еще ничего не сделал.

Есть два способа избавиться от гидроцефалии хирургическим путем. Первую процедуру проводят на протяжении уже шестидесяти лет. Она называется шунтированием: от головы к животу под кожей протягивается специальная трубка – шунт, – по которой отводятся избытки спинномозговой жидкости. В половине случаев в течение пары лет требуется повторная операция. Кроме того, шунтирование связано с другими осложнениями, включая инфекцию, которая несет собственные риски. Тем не менее шунты используются уже очень давно, и, когда нужно, они работают. До того как было придумано их ставить, гидроцефалия зачастую становилась смертным приговором либо как минимум препятствовала нормальному развитию ребенка.

Второй способ более новый – он появился меньше двадцати лет назад и является менее инвазивным[73], если это вообще возможно, так как в мозг все равно нужно попасть. Небольшой эндоскоп – оптоволоконная трубка – вводится в желудочек мозга, и с его помощью проделывается новое дренажное отверстие. Такое возможно, лишь когда блокада расположена в определенных местах, что наблюдается у многих пациентов. В данном случае нам повезло. Томография показала благоприятную картину. Проблему можно было разом решить. Оставалось лишь это сделать.

Эндоскопические операции также называют малоинвазивной хирургией, то есть хирургией минимального вмешательства. Во всяком случае, именно на это мы всегда рассчитываем. Фактически я вставляю в центр мозга младенца через небольшой разрез в верхней части головы крошечный микроскоп. По сравнению с шунтированием опасность, пускай обычно ее и удается избежать, куда больше.

На снимках видно, что блокада сформировалась в крайне сложном участке. Таком, который лишний раз лучше не тревожить. Во-первых, здесь находятся чувствительные болевые центры. Кроме них, здесь располагается центр управления зрением. Таким образом, повреждение этой области может не только привести к нескончаемой боли или онемению, но также и нарушить способность ребенка фокусировать зрение. Таким образом, я никак не могу уничтожить ткани, блокирующие продвижение жидкости.